НАШ ПЬЕДЕСТАЛ

Сезон 2022-2023
Архив пьедесталов

КОНТАКТЫ

Тренировочный каток
8(495)613-67-34

Крытый каток (новый)
8(499)372-97-00
(добавочный 3093
в тональном режиме)


г. Москва, Ленинградский просп., д.39 корп.15

2019-07-29 18:32:00

Опасны ли четверные прыжки, реальны ли пятерные, функции родителей. Тренеры ЦСКА о главном в фигурке

 

— Сколько часов в день вы проводите на льду?
Александра Кравцова: От четырех до восьми.

— Как получилось, что вы стали тренировать вместе?
Сергей Давыдов: Так сложилось. Александра ко мне попала, мы стали работать. Не все получилось, как у тренера и ученицы. Сейчас у нас тренерский тандем.

— И все идет неплохо.
С.Д.: В общем, да. Но что такое хороший тренер? Это специалист, который не останавливается. Ему надо больше и больше.

— Сколько у вас групп?
— А.К.: Три.
— С. Д.: Старшие девочки, девочки подрастающие, и в этом году мы сделали отдельную группу мальчиков. Их набралось 12-14 человек, и мы постарались их отделить. Делаем с ними немного другую работу. Поскольку с мужским катанием у нас трудно, а с мальчиками сложнее работать, мы постарались создать для них чуть-чуть другие условия.

 

— Чем отличаются тренировки мальчиков и девочек?
С.Д.: Отношением фигуристов. С мальчиками надо вести разговор, а девочки более исполнительные. Парни же ленивее, с ними надо находить общий язык.

— Судя по социальным сетям, у вас в группе есть хорошие мальчики…
С.Д.: Потенциально есть. А реально они будут, когда покажут что-то глобальное на льду. Сейчас они просто исполняют элементы, учат что-то новое. Это в итоге должно собраться вместе.

— Учитывая уровень конкуренции, складывается ощущение, что нашим фигуристкам надо тренироваться круглые сутки, переходя со льда в зал. Как у ваших учениц строится график? На примере 12-летней спортсменки. 
С.Д.: График нон-стоп. Они приходят утром. В обед есть час-полтора перерыва для того, чтобы сделать уроки и перекусить, а потом снова работать во второй части дня.

— Пересекаетесь с другими тренерами ЦСКА. Например, здесь работает Елена Буянова-Водорезова…
С.Д.: С Еленой Германовной мы практически вместе работаем. Приходим к ней за советом, чему-то учимся. Она великий человек, тренер олимпийской чемпионки, много прошла, много знает. От нее всегда можно что-то черпать.

 

— Бывает такое, что более опытный тренер забирает к себе перспективных спортсменов?
С.Д.: Бывает. Но у нас пока никто никого не забирал. Что вообще значит «забирает»? Ты же не можешь взять человека за шиворот и насильно передать. Должно быть желание самого спортсмена. У нас в стране все свободны — где хочешь, там и катаешься. А переход — личное дело каждого.

— Что нужно уметь делать, чтобы попасть к вам в группу?
А.К.: Зависит от возраста и того, насколько ребенок работоспособен. Зачастую мы смотрим не на то, что ребенок умеет, а то — как он развивается, может ли он сделать скачок. Иногда можно взять ребенка, который ничего не умеет. А есть дети, которые многое могут, но приходят на лед и ничего не хотят. Надо смотреть все в совокупности. 
С.Д.: Плюс, немаловажный фактор — родители.

— Как раз видела, что у вас на тренировках они присутствуют.
С.Д.: Да, с этого сезона так.

 

— Кто принял такое решение?
С.Д.: Я принял такое решение. Уже делали это в прошлом году в экспериментальном формате. Но не все получилось.

Вообще, родители должны видеть, что ребенок где-то недорабатывает, и что тренер критикует его не просто так. Взрослые должны видеть все наглядно, и участвовать в этом процессе. Их задача: настроить ребенка на рабочий лад, чтобы он приходил и был готов к тренировке.

Настраивать его должны не мы, он должен уже быть готовым. Иначе будет трата времени, которого, как вы понимаете, в фигурном катании нет. Льда по 6-7 часов на человека не дают. У нас старшие катаются две тренировки по часу. Больше льда нет. И чтобы эти 60 минут продуктивно работать, мы в этом году подключили родителей.

— Вы сказали, что в прошлом году не все получилось. В каком смысле? Они что-то выкрикивали?
С.Д.: Нет, конечно, ничего не выкрикивали. Но обращали внимание на то, к кому сколько раз подошел тренер. Много ли он раз посмотрел на его чадо. Задавались вопросом, почему на их ребенка посмотрели два раза, а на другого — девять. Понятно, что это глупость. Но родители, к сожалению, таковы. Их дети для них самые лучшие, и они не замечают их проблем.

 

— Бывало такое, что спортсмен хороший, а родители невыносимые?
А.К.: Очень часто. 
С.Д.: Это, как правило, сопутствующие вещи. Либо хороший спортсмен и плохой родитель, либо хороший родитель и плохой спортсмен. Бывает, конечно, что все ровно.

— А что выбирать? Кого терпеть?
С.Д.: Если начинать терпеть родителя, то работа идет насмарку. Взрослых надо учить, как и детей. Они тоже должны участвовать в работе, чтобы все было в такт.

— Сегодня я видела, как мама отчитывала свою дочь за то, что она халявила, недопрыгала…
С.Д.: Это как раз не вникание в процесс, а та самая требовательность. Ребенок вышел с тренировки, родитель сказал: «Я ничего не понимаю в фигурном катании, но ты не сделала вот это. Я не говорю, почему ты это не сделала, а обращаю внимание, что ты недоработала».

— Как родителю выбрать тренера?
А.К.: Это очень сложный вопрос, потому что к каждому ребенку нужен индивидуальный подход. Метод проб и ошибок — не вариант. Наверное, надо смотреть на результаты других детей, как идет работа в группе.
С.Д.: Так родители в основном и выбирают. Если есть результат, то они идут. 
А.К.: Если у специалиста нет результативных детей, то какой смысл к нему идти?

 

— Представим ситуацию. Вы на соревнованиях, видите ребенка, который потрясающе катается. Можно подойти к родителям и предложить заниматься у вас?
С.Д.: Мы этим никогда не занимались. И вряд ли будем. Это не норма, а вмешательство в работу другого тренера. Спортсмен же не сам по себе таким стал? Кто-то же с ним работал.

Но если ребенок и родители сами принимают решение о переходе, то уже ничего не поделаешь. И от нас могут точно так же спокойно уйти.

— И как быть в таких моментах? Когда уходит спортсмен, это больно?
А.К.: Время лечит. Надо работать дальше, придут другие. К этому важно относится как к работе и не привязываться, потому что можно остаться в принципе без себя. Да, мы трудимся с учениками на полную, отдаем себя целиком. Но бывает всякое. Ты либо принимаешь это, либо выбираешь другую профессию.
С.Д.: А лучше выводить спортсмена на высокий результат, чтобы не захотелось уходить.

 

— Например, Аня Тарусина. Она уже столько лет с вами. 
С.Д.: Много было всего — и плохого, и хорошего. Но человек выбирает, а мы трудимся. Объемы работы, конечно, выросли. Появились четверные прыжки. И обычными уговорами работать с фигуристами трудно, нужно очень много требовать. Спортсмены должны понимать, что без полной отдачи не будет результата.

— Возникает ощущение, что психологическое давление на детей сейчас больше, чем раньше. Была недавно на первенстве Москвы и видела детей, которые плакали от досады. Они все сделали в прокатах и не понимали, почему проиграли. Ведь они все хорошие, но нужно выбрать одного, который лучше всех. Наверное, это тяжело. 
С.Д.: Мы ух учим, что если ты проиграл, значит, что-то сделал хуже. Ты всегда находишь то, что можно улучшить. Если не можешь найти, значит, останавливаешься в развитии. Чем больше ставишь целей и задач, тем больше ты делаешь.

 

— В вашей группе работает психолог?
С.Д.: Я считаю, что психология — наука достаточно сложная. И не все ее принимают. Еще когда я катался, я не встречал тех фигуристов среди моих знакомых, кому бы психолог глобально помог.

Какая-то мелкая помощь должна присутствовать. Но что-то неглубокое. Если человек выходит на лед и падает, то это такой человек. К сожалению, здесь психолог мало чем поможет. Можно, конечно, что-то выровнять, но он обязательно упадет в неподходящий момент.

— Сергей, вы тренируете достаточно давно. В какой момент стало понятно, что элементы ультра-си нужно разучивать с самого раннего детства?
С.Д.: Когда я начал работать, это уже было. Дети, которым 9 или 10 лет, начинали прыгать тройные. Хотя раньше лутц в младшем возрасте был чем-то феноменальным, теперь это норма. Буквально за два года эта грань стерлась.

 

— И куда теперь идет фигурное катание?
С.Д.: Туда, куда его ведут. Такой уровень нам диктуют правила фигурного катания. У тебя спортсмен определенного возраста — и соревнования, на которых он может выступать. И ты тренируешь его на максимум.

— Много дискуссий относительно того, стоит ли на взрослый чемпионат России допускать 14-летних фигуристов, которые не смогут попасть на главные старты. Каково ваше мнение по этому поводу?
А.К.: Эти дети выполняют те элементы, которые многие взрослые выполнить не могут. И соревнование от этого становится интереснее. 
С.Д.: Поэтому фигурное катание и стало таким популярным. Последний чемпионат России собрал полный зал. Люди приходят смотреть что-то интересное. То, что будоражит.

 

— Насколько тяжело держать форму фигуристу, который уже умеет исполнять сложные элементы, но ему еще ждать несколько лет до выхода во взрослые?
А.К.: Покажет только время. Ты не знаешь, что может случиться со спортсменом дальше.
С.Д.: У каждого свой уровень терпения. Кто-то терпит, проигрывает и берет себя в руки после неудач. Но это очень сложный вопрос.

— То есть сейчас на детском уровне ты прыгаешь каскад три-три и все эти годы до выхода во взрослые нужно терпеть и ждать своей очереди?
А.К.: Нужно учить что-то новое и доказывать свою состоятельность благодаря новым элементам. Выходить на новые старты и показывать что-то другое. Потому что многие сейчас делают одно и то же.

С.Д.: Следующий шаг — это четверные. Уже все доказали, что это не за горами. Что прыжки в четыре оборота — это наше время, это сейчас.

— В вашей группе недавно 12-летний Максим Белявский исполнил прыжок в пять оборотов на удочке. Практикуете такие элементы?
С.Д.: Мы же тоже стараемся побеждать и для этого трудимся, пробуем что-то новое. Но прыжок на удочке — это часть работы, а не пятерной прыжок. Мы показали этот элемент, чтобы показать, что мы трудимся и пытаемся идти вперед. Мы не хотели чем-то похвастаться, потому что хвастаться пока нечем.

 

— Чем будете удивлять в следующем сезоне?
А.К.: Спортсменами, программами и чистым катанием. Будем делать все на максимум.
С.Д.: И, конечно, постараемся удивить четверными прыжками.

— Кто у вас разучивает четверные?
А.К.: Большинство. Учат те, кто умеет все тройные. Иначе никак, даже по младшему возрасту.

Что думают о четверных спортсмены из группы Давыдова

Анна Тарусина, 16 лет, призер этапов ЮГП

«Четверной прыжок — это сложно. Я учила четверной тулуп в прошлом и позапрошлом сезоне, в апреле–мае мы пробовали тройной аксель. Не знаю почему, но тулуп идет чуть-чуть получше. Но пока мы его приостановили — я сдавала экзамены в девятом классе и немного выпала. Еще после полученных травм у меня есть страх больно упасть, поэтому я немного побаиваюсь».

 

Софья Самоделкина, 12 лет, победитель первенства Москвы в младшем возрасте

«Четверной прыжок — сложный элемент, который не каждому может даться. Сейчас четверной и тройной аксель — одна из самых важных частей женского катания, без них там делать нечего.

Когда мне сказали попробовать аксель, я сразу пошла. Мне было интересно — получится или нет. Да, может быть, я неудачно приземлилась, но мне понравилось».

 

Лев Лазарев, 9 лет, призер первенства России в младшем возрасте, участник шоу «Ледниковый период. Дети»

«Для меня четверной прыжок — способ попробовать что-то новое. И я его пробовал, но пока не прыгал. Он очень нужен, без него через пару лет вообще не получится выигрывать».

С.Д.: Очень тяжело внедрять это. Когда ты начинаешь это учить с детьми, они падают не очень приятно. Даже для нас. 
А.К.: Даже шорты не помогают. Они обклеивают себя с ног до головы.
С.Д.: Несмотря на то, что мы используем максимум защиты, что возможна в фигурном катании. Поначалу падения не очень приятны. Потом фигуристы понимают и привыкают, что это обычный элемент и в нем ничего такого нет. И когда ты его исполняешь, то осознаешь, что по ощущениям от тройного он ничем не отличается.

— Кто самый отважный спортсмен в вашей группе?
А.К.: Наверное, Самоделкина. Ей пофигу. Говоришь, она делает.
С.Д.: Это характер. Она и маленькая такая была. А теперь растет, и это проявляется сильнее.

 

— Заставить прыгнуть четверной невозможно, когда у человека есть страх. Как быть в таком случае?
С.Д.: Можно заставить работать над прыжком планомерно. Фигуристам не говорят: «Иди разбейся и сделай». Их подводят к этому планомерно. Выполняется множество упражнений, чтобы спортсмен подошел к сложному прыжку подготовленным.

— В вашей группе изучение четверных и тройного акселя обязательно?
С.Д.: Да.

— Просто наверняка есть фигуристы, которые не готовы…
С.Д.: Если не готов, значит, можешь смело заканчивать с фигурным катанием. Иначе с чем соревноваться собираешься? 
А.К.: Либо быть статистом. Получить свой разряд, выполнить свою цель и идти заниматься другим делом. Но если хочется достигать высоких результатов, то только так.

— Когда я смотрю детские соревнования, то обращаю внимание на то, кто стоит за бортиком. Если это Саша Кравцова или, например, Сергей Розанов из группы Этери Тутберидзе, то я уверена, что спортсмен готов хорошо. Но так могут думать и судьи. Как им от этого уйти? Ведь они тоже люди.
С.Д.: Это присутствует. Но это часть нашей работы. Мы должны принять, что это есть. Надо стараться делать так, чтобы говорили о тебе, когда выходит твой спортсмен. Этери Георгиевна же не просто так получила это признание. Она годами на него работала.

 

— Что самое неприятное в работе тренера?
А.К.: Психозы детей и родители, которые считают себя умнее. Бывает, что подходят, начинают диктовать свои условия или свое мнение, которое в данный момент не нужно… Мы же не приходим к ним на работу и не говорим как себя вести.

Когда у детей переходный возраст приходится брать на себя роль психолога или даже мамы. В остальном наша работа — кайф.

— Какими вы хотите быть в глазах ваших спортсменов?
А.К.: Не знаю… Такой, какая я есть — настоящей и веселой.
С.Д.: Отвечу так: во-первых, хочу, чтобы дети относились ко мне с уважением. Второе: я хочу, чтобы они беспрекословно выполняли задания, чтобы буквально по взгляду понимали, бежали и делали. Это будет признаком хорошего отношения ко мне.

 

Какими видят тренеров их фигуристы

Тарусина: Сергей Викторович для меня как второй папа, потому что я у него уже занимаюсь седьмой год. Он очень требовательный. Когда надо добрый, когда надо — может поднажать. Например, сегодня я три раза катала произвольную. Первый раз исполнила ее чисто, он сказал: «Во второй раз катаешь чисто — уходишь, нет — еще раз». Я упала с последнего элемента… Пришлось начинать все заново (улыбается). Я по этому поводу не расстраиваюсь. Понимаю, что он хочет от меня результатов.

С Александрой Романовной я занимаюсь примерно три года. Помню ее еще как спортсменку. Когда пришла к Сергею Дмитриевичу, она еще тренировалась. Она тоже добрая и тоже требовательная, когда надо. Когда Сергей Дмитриевич уезжает на соревнования, она мне помогает.

 

Самоделкина: Сергей Дмитриевич — достаточно строгий тренер. Просто так от него похвалы не дождешься. Когда у него хорошее настроение, бывает, что он пошутит или посмеется. А когда суровый… Лучше не подходить к нему.

А Александра Романовна для меня как подружка, как вторая мама. Это человек, который постоянно меня поддерживает, помогает.

 

Лазарев: Сергей Дмитриевич для меня добрый, но требовательный. Но если его разозлить, то он будет позлее. Чем его можно разозлить? Падать с прыжков. Но я больше не буду падать, чтобы он всегда был добрым.

Александра Романовна добрая. Она объяснит ошибку и не будет ругаться.

Василиса Рыжук, 8 лет: Сергей Дмитриевич и добрый, и злой. Может и пошутить, и выгнать. Александра Романовна помогает мне делать прическу. Она добрая и много шутит.

С.Д.: В этом году мы немного поменяли ракурс работы и добавили строгости. Именно строгости, не жесткости.

— В чем она проявляется?
А.К.: У нас нет поблажек. Если ты не выполняешь свою работу, ты идешь домой. А на твое место приходит другой ребенок, который будет выполнять эту работу более качественно.
С.Д.: Сейчас разговоров стало меньше. Мы просто говорим: «Делай».

 

— Это от того, что на улице стоит очередь из фигуристов?
С.Д.: Нет. Просто заставить спортсмена вырабатывать максимум одними уговорами почти нереально.
А.К.: Они расслабляются, уменьшается КПД.

— Каким вы себе представляете идеальный сезон?
А.К.: С максимальной результативностью. Но я себе никогда не скажу, что сезон удался. Всегда можно прикопаться и найти какой-то минус. Было бы здорово, если бы он был максимально спокойным, без нервов. 
С.Д.: Когда спортсмена спрашивают, кем он хочет стать, он отвечает: «Олимпийским чемпионом». Так и с тренером. Нам тоже очень важен результат. Мне важно, чтобы сезон закончился, а мне не было за него обидно. Чтобы я в конце сел, сделал работу над ошибками, отдохнул и спокойно начал новый.

СОБЫТИЕ ДНЯ