НАШ ПЬЕДЕСТАЛ

Сезон 2022-2023
Архив пьедесталов

КОНТАКТЫ

Тренировочный каток
8(495)613-67-34

Крытый каток (новый)
8(499)372-97-00
(добавочный 3093
в тональном режиме)


г. Москва, Ленинградский просп., д.39 корп.15

2022-01-05 15:50:00

«ЧЕТВЕРНЫЕ ОТНИМАЮТ КРАСОТУ ФИГУРНОГО КАТАНИЯ». СЕРГЕЙ ДАВЫДОВ — О СОСТАВЕ НА ОЛИМПИАДУ И СРАВНЕНИЯХ С ТУТБЕРИДЗЕ

«МЫ ТРЕБУЕМ, ЧТОБЫ ПРЫЖОК БЫЛ ЧАСТЬЮ ПРОГРАММЫ. ОН ДОЛЖЕН ВЫТЕКАТЬ ИЗ НЕЕ, А НЕ БЫТЬ ОТДЕЛЬНЫМ»

— Давайте с итогов чемпионата России начнем. Как вам Валерия Шульская и Софья Самоделкина в Питере?

— Лера выступила по своим возможностям — они у нее немножко другие, нежели у Софы. В принципе, допустила только одну ошибочку, так что сделала все что могла.

Что касается Софьи — тоже практически без ошибок. Если смотреть на техническую сторону, то я полностью доволен. Конечно, всегда есть мелочи — вращеньице не додержать или еще что-то… По поводу оценок — тут не мне судить. На это есть судьи, им виднее. Я судейство никогда не обсуждаю.

Всегда надо начинать с себя и посмотреть, что недоделал конкретно ты. А судьи — что ж, это их работа. Так им виднее — значит, так и поставили.

— Четверной лутц у Софы в произвольной — риск?

— Ну, четверные прыжки энергозатратны. Это не тройные, которые ты можешь делать сотнями на тренировках, доводя их до такого состояния, что они у тебя уже от зубов отскакивают. Работать с четверными гораздо сложнее, и Софа в этом плане сказала совершенно верно — сегодня мы можем прийти и у нас все получается. А завтра — ничего.

Напрыгать четверные до изнеможения нереально, поэтому к каждому прыжку выбираешь какой-то свой отдельный путь — напрыжки, подъем высоты и прочее. Делаешь все, чтобы спортсмен подошел в оптимальном состоянии и мог собрать несколько четверных в программе.

Поэтому риском или лотереей я это (лутц в произвольной) назвать не могу, но у нас был выбор — лутц или тулуп. Программа менялась бы только в этом случае. Мы вышли утром на тренировку, я посмотрел по залу. У Софы в тот момент хорошо шел лутц, и мы решили, что в прокате пойдем на него.

— Риттбергера в планах не было вообще?

— Скажу так: в планах риттбергер был всегда. Но ставить четвертый четверной… Вот это была бы стопроцентная лотерея. Я знал, что три четверных возможны, и сальхов во второй половине мы тоже уже делали. Накатывали его, он стоял в программе, мы всё под это подбивали. А четыре…

— …пока, логично предположить, тяжело.

— Конечно. Очень тяжело.

— Конкретно для Софы или в принципе?

— Думаю, в принципе. Четыре четверных… С ними только Саша Трусова справлялась, да и то — в этот раз было три чистых. Это очень энергозатратно, особенно если учитывать, что у тебя в таком случае все сложные каскады уходят во вторую половину. Я много раз замечал — если ты делаешь в начале большое количество четверных, они занимают у тебя очень много сил.

Нет, наверное, четыре четверных у девушек — это возможно. Даже так скажу: конечно же, это возможно. Ведь, по сути, где три четверных, там и четыре. Но в данном случае для Софы это было бы неразумно. Не думаю, что она бы справилась.

Софья Самоделкина / Фото: © РИА Новости / Владимир Песня

— Но мы же говорим о сочетании большого количества четверных и программы, без потери качества? К примеру, три четверных + программа.

— Да. Думаю, на чемпионате России Софе не все удалось, но характер и образ она передала. Мы требовали от нее, чтобы программа была целостная, а не просто разбег-прыжок с опущенными руками. Хотя, конечно, перед четверными они все опускают руки и готовятся. С этим ничего не поделать.

Мы пытаемся с этим бороться. Какая разница, с опущенными руками ты едешь или выражаешь ими что-то в момент захода? Но это такое восприятие у них: «Я так еду, чувствую себя свободно и не напрягаю себя лишними движениями». Это не только у Софы такое. В принципе, если посмотреть, почти у всех девочек эта проблема присутствует.

— А столь мощная концентрация не создает какой-то особый статус четверного в голове у фигуриста? Просто неоднократно доводилось слышать, что к ним нужно относиться как к чему-то обыденному, иначе возникнет боязнь прыжка.

— Вряд ли. Каждый сам подбирает удобный заход. Кто-то несется на него, кто-то, наоборот, освобождается и едет с умеренной скоростью, делая ровно столько движений, сколько, на его взгляд, нужно.

Конечно, мы требуем, чтобы прыжок был частью программы. Он должен вытекать из нее, а не быть отдельным, как на «элементах». Программа должна литься, и элементы не должны из нее выпадать. Но пока у нас все так, как есть.

— Кстати, хотел узнать по тройному акселю в произвольной у Софы. Как-то он совсем ушел.

— Ушел, потому что стоимость его несовместима с четверными. Соответственно, если мы говорим о четвертом ультра-си в произвольной, то я в любом случае склонюсь к риттбергеру, нежели к акселю. Исходя из того, как Софа его сейчас исполняет, а также из его стоимости, смысла в нем я не вижу.

Тем более если даже ставить его, то в начало. Значит, я должен отодвинуть четверной лутц, а с этим тоже будут сложности. Поэтому я все-таки за риттбергер.

— Даже с учетом большего риска?

— Думаю, сейчас у Софы что с акселем, что с риттбергером риск одинаков. Но стоимость у последнего выше.

«КАМИЛА ВАЛИЕВА АБСОЛЮТНО ТОЧНО СЕЙЧАС ВНЕ КОНКУРЕНЦИИ»

— Вы говорите «нельзя напрыгивать четверные до изнеможения». Есть ли какая-то примерная норма, сколько квадов можно безопасно сделать за одну тренировку?

— Надо смотреть по спортсмену. Если он физически тянет нужное количество элементов — ты ему даешь. Но это тоже, конечно, не 20 штук за занятие. Даешь ему, к примеру, связку четверных — два или три подряд, как у него идет в программе, — он ее делает.

Ну, а если видишь, что спортсмен уже не справляется, надо прекращать. Он уже не входит в прыжок, как тебе нужно, теряет резкость. Это травмоопасно, ничего хорошего из таких тренировок не выйдет. Здесь надо нормировать нагрузку и убирать лишние попытки.

Фото: © Яна Савельева

— Но у Софы, к примеру, сколько четверных в среднем выходит за тренировку?

— Учитывая, что у нее несколько четверных — в дополнение к тем, что есть, мы и риттбергер напрыгиваем, флип пробовали… Чем больше четверных, тем больше времени они занимают на тренировках. Тут все зависит от состояния в конкретный день. Бывает, мы напрыгиваем прямо много. А иной раз выходим, пару раз попробовали каждый, прокатали связку — и занимаемся другими вещами. В принципе, все индивидуально.

— Касательно оценок на чемпионате России. Спрошу так: Софа по возможностям своим могла бы быть в тройке?

— А ей не надо было быть в тройке на этой России. Перед Софой стояли другие задачи, исходя из ее способностей. Она не боролась за отбор на Олимпиаду. Для нее главным было побороться за два чистых проката, с чем она справилась.

Поэтому я даже не хочу обсуждать ее место в тройке. Сейчас много про это пишут… Но это не ее борьба была. Другие девчонки боролись за выход на Олимпийские игры, а Софа преследовала свои цели, которые успешно выполнила. У меня такой взгляд на эту ситуацию.

— Ну, я как раз скорее про способности и возможности Софы говорил, потому что в тройке призеров не все были недосягаемыми. Наверное, за исключением Камилы Валиевой…

— Думаю, Камила абсолютно точно сейчас вне конкуренции, да.

— …и Саши Трусовой.

— Вот Саша вообще молодец. Учитывая, что был перелом… У нас у Ани Фроловой сейчас вот тоже такая проблема, и заживает все очень тяжело. Не знаю, какая косточка сломалась у Саши, но у нас прямо долго зарастает.

А Трусова после перелома восстановилась очень быстро, вернула четверные. Их не так просто восстановить. Нужно потратить огромное время, чтобы привести себя в быстрое, резкое состояние. Это не делается даже за пару недель.

— При этом у Ани Щербаковой, очевидно, на России не было звенящей формы, в которой с ней нельзя конкурировать. Поэтому вопрос возможностей Софы, как по мне, стоял довольно остро.

— Дело в том, что возможности определяют судьи. Софа сделала все что могла, и я этим крайне доволен. Мы тоже готовились довольно тяжело — коньки поменяли, мозоли и все остальное. Много всего было. И мы из этого выудили максимум. На мой взгляд, эту историю надо оценивать только с этой стороны. Повторюсь — это не ее борьба, не ее Олимпиада.

Если мы уравниваем всех девочек, забываем про отбор, то они все были плюс-минус в борьбе. Что Соня Муравьева, что Софа, что Аделя Петросян, что первая тройка. Но здесь была совершенно четкая цель — создать команду на Олимпийские игры. Девчонки отобрались на нее и по праву должны ехать.

— У вас нет вопросов к составу на Олимпиаду у девушек?

— Лично у меня — нет. Лизе Туктамышевой надо было катать короткую программу, от нее очень многое зависит на всех соревнованиях. Сейчас очень много мнений на этот счет, но по нынешним прокатам судьи решили так. Значит, все справедливо.

— Заметил за вами такую вещь. Сколько бы мы с вами ни обсуждали ультра-си, вы всегда говорите про них с некоторой степенью пренебрежения. Мне кажется или вы действительно относитесь к четверным у девушек со скепсисом, даже будучи одним из тренеров-первопроходцев в этой области?

— (Смеется.) Не то чтобы со скепсисом… Просто надо понимать, что у нас все-таки красивый вид спорта. И давайте признавать, что четверные эту красоту отнимают.

Софья Самоделкина / Фото: © РИА Новости / Владимир Песня

— Совсем?

— Нет, конечно. Все-таки четверные добавляют зрелищности, но целостность программ, качество катания, ощущения после проката становятся разорванными. Четверные в какой-то степени все это перекрывают.

Они создают вау-эффект, но убирают на второй план идею, образы, обыгрыш костюма. Как по мне, это разрушение. Не знаю, как будет дальше. Валиева вот, к примеру, справляется. Остальные — нет. Это разбег-прыжок.

Это я не говорю о тех, у кого, условно говоря, стоит один четверной в начале. Сделай его — и катай дальше. У тех, у кого программы насыщены четверными, которые требуют свободы и большого разбега, все гораздо сложнее.

Так что я не отношусь к четверным плохо. До сих пор считаю, что это следующая ступенька фигурного катания. Пути назад нет, поэтому в любом случае их надо учить, вставлять и делать так, чтобы они были частью программы. Чтобы были и прыжки, и катание, и программы. Только так можно получить баланс.

Просто четверные — это очень сложно. Но это часть нашего спорта, они уже как необходимость. Хочешь выигрывать — прыгай.

— А если можно было бы выигрывать без них?

— Тогда, наверное, не стали бы заставлять фигуристов столько прыгать. Это же огромная нагрузка на организм. Но сегодня без четверных невозможно.

— Ну а если, к примеру, кто-то выступит с инициативой в ISU о запрете четверных у девушек, вы как к нему отнесетесь?

— Резко отрицательно. Зачем запрещать? Девочки прыгают, причем не только в России. Японки учат ультра-си, американки тоже. Все приняли правила игры.

А вот поднятие возрастного ценза — тут уже другой вопрос. Это автоматически приведет к уменьшению количества четверных у девушек.

— Разве?

— Я думаю, да. В любом случае пик количества четверных приходится на подростковый период — 14-15 лет, а дальше уже становится сложнее. Это пиковое состояние, когда ты еще не достиг момента изменений в организме. В это время ты максимально быстрый, резкий, свободный, спокойно переносящий нагрузки. Именно поэтому этот возраст оптимален.

Пубертат все проходят по-разному. Кто-то поправляется и вообще все теряет. Кто-то чуть-чуть набирает вес, а кто-то держит себя полностью в тонусе. Но потеря в теме, в ритме и в скорости однозначно будет.

Нет, я не говорю, что не будет индивидуумов, которые смогут справиться с этим. Конечно же, они будут. Но в массе своей количество четверных после 17-18-19 уменьшится.

Фото: © Яна Савельева

— Мне кажется, тут мы пока можем только предполагать. Потому что первое поколение тех, кто начал регулярно прыгать четверные, теперь только подходит к 18 годам.

— Но вы поймите — как только эти правила (по возрасту) введут, все будут под них подстраиваться. То, что будут такие фигуристки, которые и после 17 смогут с одним-двумя четверными катать произвольную, — это сто процентов. Вот три-четыре — это уже физически крайне сложно.

Конечно, будут исключения. Та же Саша Трусова — видно же, что она взрослеет, оформляется, но все равно держит себя в тонусе, старается и делает эти четверные. Не знаю, как пойдет у нее дальше, тут ее тренерской команде виднее. Но с ее телосложением и мышечной силой — возможно, она их и сохранит. Но вообще, четверные в женской одиночке останутся даже с ужесточением ценза — мне кажется, просто их количество сократится. Как раз до одного-двух в произвольной.

— У вас в группе с какого возраста девочки начинают учить ультра-си? Чисто так, как документ времени.

— А я на возраст не смотрю. Главное — исполнение, возможности спортсмена. Если он делает отличный двойной аксель, то почему я не могу даже в юном возрасте начать готовить его к тройному? Это не значит, что я его, грубо говоря, за шиворот беру и бросаю в этот аксель.

Идет планомерная подготовка — сперва на полу, потом на удочке и так далее. Очень много этапов пройдет, пока я не увижу, что спортсмен готов попробовать. Лишь после этого я начинаю давать элементы на льду. Просто так никто не бросает в сложные прыжки, если спортсмен физически и морально к ним не готов. И возраст здесь не имеет никакого значения.

Но если брать в среднем… Примерно в 9-10 лет ребята уже способны спокойно входить в четверные и в тройной аксель.

«ЕСЛИ ВВЕДУТ ВОЗРАСТНОЙ ЦЕНЗ, ЮНИОРЫ ВСЕ РАВНО БУДУТ ПРЫГАТЬ МАКСИМАЛЬНОЕ КОЛИЧЕСТВО ЧЕТВЕРНЫХ И ГРОБИТЬ СВОЕ ЗДОРОВЬЕ» 

— Есть ли какие-то плюсы у возрастного ценза? Говорят, карьеры удлинятся и всякое такое.

— Юниоры ведь все равно будут прыгать максимальное количество четверных и гробить свое здоровье. Мы же уже на этом уровне подвергаем организмы тяжеленным нагрузкам. Они, может, переносят это легче, но ведь это накапливается. У них и растяжения, и стрессовые переломы, которые сейчас сплошь и рядом.

С другой стороны, карьеры удлинятся — это скорее всего. Сегодня дети, которые не владеют ультра-си, но обладают всеми тройными и великолепно катаются, остаются, по сути, ни с чем. Все у них хорошо, но по тем или иным причинам не дано сделать четверной или тройной аксель. У таких детей появится возможность жить дальше. А не как сейчас… Пришла ко мне Ксюша Цибинова и говорит: «Сергей Дмитриевич, я не вижу смысла продолжать кататься. Сделать что-то сложное я не могу, не получается. А кататься с тройными дальше, тратить на это кучу времени и занимать 10-е места не вижу смысла».

И что я могу ей ответить? Терпи, катайся, занимай 10-е места? Я говорю — нужно учить (сложные прыжки), заниматься, двигаться, но что тут сделать. И ведь это не одна Ксюша такая. Многие спортсмены не могут понять, ради чего это все? Целый день на катке, жизни нет, учебы нет. Ничего нет. Такие жертвы — и все просто так. Должна же быть какая-то идея, цель. Но в нынешних реалиях она автоматически теряется.

Не могу сказать, что поднятие возраста все поменяет. Просто появится хоть какое-то окошко, чтобы отточить катание, быть лучше не только в четверных, но и в презентации, в скольжении. В фигурном катании не только прыжки.

Финал Кубка России по фигурному катанию. / Фото: © Денис Гладков / Матч ТВ

— Ксюша закончила карьеру одиночницы?

— Ну, не ходит уже почти 3 месяца. Думаю, да, закончила. Но мы нормально расстались, решили, что. если что-то вдруг передумается, мы будем ее ждать и заниматься дальше. У Ксюши есть мой номер, и если ей потребуется помощь — я всегда готов.

— Хорошо, а минусы у ценза какие?

— Мы будем смотреть взрослые чемпионаты мира без вау-эффекта, который создают Валиева и другие молодые девчонки. Чемпионат России показал, что народ просто взрывается при виде сложных прыжков. Им это нравится, за этим интересно наблюдать. Это драйв, риск, и люди кайфуют от этого.

— С другой стороны, самым громким «Юбилейный» был на произвольной 25-летней Лизы Туктамышевой.

— Ну, подождите — Туктамышева каталась у себя дома. Половина зала болела за нее, и это норма. Пришли друзья, друзья друзей, знакомые друзей. Поэтому здесь нет ничего удивительного.

Тем более Лизу любят. Она долгожитель, и ей просто памятник надо ставить, что она сохраняет и тройные аксели, и цель двигаться дальше. Ей объективно тяжелее кататься, чем другим девочкам, но она борется с собой как может. Поэтому грех на нее не прийти и не поболеть, я считаю.

— Вроде вы даже говорили: «Мы уже думаем, как подстроиться под новые правила». А как под них, собственно, можно подстроиться? Это же вся система поменяется.

— Вряд ли система подготовки юниоров изменится. Все равно они станут бороться между собой. Просто переход во взрослое будет позже — не как теперь, когда на чемпионаты мира и на Олимпиаду можно попасть на пике формы, в 15 лет, а в 17. Когда уже это гораздо тяжелее.

Скорее всего, выйдет так: вот спортсмен, который выиграл юниорский чемпионат мира. И все тренеры будут думать, как его плавно подвести так, чтобы он к 17 остался в спортивном режиме, в тонусе, имея свои четверные. Здесь начнутся изменения в подготовке. Мне кажется, уже не будет такой гонки и постоянного давления. Будут больше убиваться в качество катания, вращений, презентации. Наверное, программы станут краше. И это на это будет интереснее смотреть в плане презентации.

— Софа мне в интервью рассказывала по поводу осенней травмы. И мне там запомнились ее слова, дескать, вы очень бережливый и при любых намеках на повреждения говорите сниматься со всех турниров.

— Да нет, это просто Софа так говорит (смеется). Я, наоборот, за адекватность решений, а не за бережливость. Вы поймите, если бы я их берег, они бы у меня не прыгали четверные. Подобные ситуации требуют рационального взгляда.

— В вопросе травм тренер должен заставлять спортсмена переступать через себя?

— Он должен помогать. Не заставлять.

— Как?

— Разъяснять и подсказывать спортсмену. Ты говоришь, что нужно сделать, чтобы получить результат. Заставлять в возрасте, к примеру, Софы — это уже неправильно. В этом возрасте они уже сами должны четко понимать, что и для чего они делают.

Если у них есть цель и желание, они будут переступать через все. А если притормаживают себя — значит. большого желания нет. И наша задача, как тренеров, это желание привить, чтобы оно изнутри шло. Тогда человек может и потерпеть, и переступить через себя, и сделать больше. Тренер — он помощник. Не цербер.

— Тренер должен вовремя останавливать спортсмена?

— Он должен нормировать нагрузку и говорить, что сегодня кровь из носу надо сделать определенный объем. Спортсмен идет и делает. Есть, правда, и другой типаж — к примеру, как Лев Лазарев у меня. Вот ему скажешь сделать 10 прыжков, а он идет и делает 15. Вот в этом плане остановить, наверное, надо.

С другой стороны, если это исходит от спортсмена, не во вред ему — пусть сделает 15. Если он так себя чувствует и готов сделать еще 5 — пускай. Я не буду ему мешать.

— Ну, я скорее про вред говорил.

— Для этого уже есть врачи. Они говорят, к примеру, все зажило, вы можете нагружаться. Исходя из врачебных рекомендаций, я уже даю нагрузку. Мне кажется, это и есть трезвый взгляд. Есть профессионалы своего дела, я их слушаю и поступаю, как они говорят.

— Вас часто сравнивают с Этери Тутберидзе. Это льстит или, наоборот, раздражает?

— Да не надо меня сравнивать. Стезя у нас одна, но системы разные. Меня сравнивают только потому, что у нас тоже много четверных, в том числе и в юном возрасте. Во всем остальном мы разные, мне кажется.

— Как раз к вопросу про четверные. Можете объяснить, как, по сути, с нуля создать тренерскую систему, в которой ультра-си у девушек становятся нормой?

— Система возникла из правила. Четверные пошли, и мы поняли, что они очень много стоят. Без них нереально выигрывать — значит, ты переворачиваешь всю систему и готовишь детей еще с пола к четверным. Тройной стал абсолютно проходящим прыжком, как раньше был двойной.

Вообще ультра-си — это конструктор. Для каждого он свой. У всех разные тела, способности, возможности, но ты все равно должен попытаться обучить ему каждого, потому что в этом — победа. Видишь, у кого какие слабые звенья, и ежедневно их подтягиваешь. Кого-то «сушишь», делаешь легче, даешь определенные упражнения.

Это и есть задача тренера — найти слабое звено и подтянуть его. Не хватает — найди еще одно и работай с ним. Это как «Лего». Пропустишь одну деталь — и уже ничего не соберешь.

Фото: © Яна Савельева

«У МЕНЯ УЖЕ БЫЛИ ТАКИЕ СЛУЧАИ, КОГДА СПОРТСМЕН С ОГРОМНЫМ ЖЕЛАНИЕМ ВЫУЧИВАЛ ЧЕТВЕРНЫЕ РАНЬШЕ ТАЛАНТЛИВОГО, НО РАБОТАЮЩЕГО ПЛОХО, С ЛЕНЦОЙ»

— Каждая ли девушка способна прыгнуть ультра-си?

— Точно нет. Наверное, можно распознать с детства, но это крайне сложно. Скорее это можно увидеть в подростковом возрасте, лет в 9-10-11. Вот там уже видны задатки.

Но это не значит, что тот спортсмен, у которого способности поскромнее, совсем не способен обучиться тому же четверному. У меня уже были такие случаи, когда спортсмен с огромным желанием выучивал эти четверные раньше талантливого, но работающего плохо, с ленцой. Это сплошь и рядом.

— Один из самых мощных примеров последнего, я так понимаю, Лиза Берестовская?

— Лиза как раз и талантлива, и неленива. У нее сейчас просто проблемы со здоровьем. Я думаю, она еще вернется в спорт, но этот год складывается так. У Лизы что-то прямо одно за другим. То ногу сломала на лестнице, пешком шла с разминки и каким-то образом умудрилась подвернуть ее. Это было в конце прошлого сезона, когда она уже сходила к Этери Георгиевне и вернулась обратно. Последний день тренировок, надо уходить в отпуск — и вот получила перелом. Пропуск был совмещен с отдыхом — приятного мало, конечно, но хотя бы не так много времени потеряла.

Потом вроде восстановились. Хорошо выступили на контрольных прокатах, в Красноярск съездили на этап юниорского Гран-при, там тоже неплохо прокатались. А затем снова пошли проблемы то с ногой, то со спиной… У нее рост связан с болями, к сожалению. Многие этого либо не чувствуют, либо терпят. Но Лиза у нас товарищ очень тонкой натуры, любые боли воспринимает очень чувствительно.

Сейчас мы ждем, когда Лиза долечит спину. Как вылечится — придет, и мы начнем все заново. Мы на связи, следим, чтобы она не поправлялась. Тут главное — чтобы организм не видоизменился в ширину. Потому что вот это будет исправить гораздо сложнее. А если она останется в своем весе — хотя понятно, что вытянется — и ничего не будет болеть, я думаю, мы ее быстро приведем в порядок.

— Есть шанс успеть до первенства России?

— Нет, на первенстве Лизы не будет. До конца сезона есть еще финал Кубка России, другие соревнования. Успеет восстановиться — будем на них выступать. Если нет — ничего страшного, начнем готовиться к следующему сезону.

— В контексте Лизы не могу обойти момент с уходом и с возвращением. Как вообще тренеру научиться принимать учеников обратно?

— В таком возрасте решения принимают родители. А они, как правильно сказала Этери Георгиевна в последнем интервью, всегда считают себя умнее тренеров. Всегда. Особенно родители тех детей, которые успели на каких-то соревнованиях чего-то достичь. И чем выше уровень соревнований, тем умнее становится родитель. Автоматически.

— А спортсмены?

— Спортсмены — продолжение родителей. Если в семье об этом ведутся разговоры, то этого не избежать. Мы пытаемся донести до родителей, что они — часть работы. И если у них возникает недоверие, у детей оно тоже будет. Это остановка в развитии — и у тренера, и у спортсмена. Причем остановка полная.

Либо вы доверяете тренеру и занимаетесь у него, либо не доверяете, и работы не получится. Недоверие родителей переносится на детей, у детей — на тренировки. А это уже скандалы, споры, ругань вместо работы.

— Почему уход учеников в фигурном катании воспринимается тренерами настолько болезненно? Чуть ли не про предательство разговоры ведутся. Вроде это же и есть профессиональные отношения — вы работаете до тех пор, пока нужны друг другу.

— Ну… Тут надо смотреть на то, как выглядит работа тренера. Ты практически сутки находишься с ребенком. С утра и до вечера. Старшая группа приходит в 9:30 и уходит в 19:00, 19:30. У них хореография, ОФП, лед.

Если ты взял ребенка, к примеру, с двойными прыжочками, совсем малюсенького и растишь за это время… Не могу сказать, что это прямо прикипание, но этот ребенок — уже часть твоей жизни. В принципе, у детей то же самое — после определенного периода они свою жизнь без катка и этого бешеного ритма не воспринимают.

За это время ты обучаешь ребенка, проходишь через какие-то жизненные ситуации. Учишь его не только прыжкам, но и правильно относиться к делу, правильно разговаривать, вести себя. Давать интервью.

Фото: © Яна Савельева

— Даже так?

— Конечно. Это тоже работа тренера. Можно сказать, это воспитание — не родительское, конечно, но все же. И вот ты поднимал ребенка, довел до четверных — а потом он приходит и говорит: «Спасибо, я пошла заниматься в другое место. Мне здесь надоело». Конечно, это болезненно. Любой нормальный человек это так воспримет.

Это по самым разным причинам происходит. И я не говорю, что здесь кто-то прав, а кто-то виноват. Как правило, виноваты обе стороны, потому что только с одной негатив бывает редко.

Ну, или иногда бывает другой вариант: «Спасибо, я пошла к тренеру, который лучше». Но тут я часто говорю — сейчас в фигурном катании тренд на четверные прыжки. И мы умеем их ставить, здесь это есть. Я понимаю, если бы мы не могли, тогда вы идете туда, где их делают. Тогда это, наверное, обосновано. Но когда у тебя под боком все то же самое…

«НИ ОДИН ХОРОШИЙ ТРЕНЕР НЕ БУДЕТ СТОЯТЬ В УГЛУ И ГОВОРИТЬ: «НУ ЛАДНО, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ — НЕ РАБОТАЙ СЕГОДНЯ»

— Кстати, можете рассказать, для чего вы пускаете родителей на тренировки?

— Для того чтобы они смотрели, как работают их дети, — не более того. Родитель пришел, посмотрел и потом должен ребенку сказать: «Слушай, сегодня ты что-то около бортика постоял, лишнюю попытку не сделал, поныл».

Вот это и есть роль родителя. Он должен сам указывать ребенку, если тот недорабатывает. Чтобы потом я вызвал родителя и сказал, мол, у вас ребенок не работает на максимум. А он не просто слушал бы меня, а еще и понимал бы, о чем я говорю.

Поэтому родители и сидят на тренировках. Чтобы были в теме, а не находили в тренере изъяны — дескать, он только моего ребенка обвиняет. Вот, пожалуйста, у вас все наглядно. Это тоже полезно для доверия.

— Неоднократно слышал от ваших бывших учеников фразу «было недопонимание».

— Ну, что такое «недопонимание»… Бывает такое, что ребенок стал немного недорабатывать. Там много нюансов — может, рост пошел и все остальное. Тренер начинает бить тревогу — «ребенок недорабатывает». Родитель вступается за ребенка, начинаются конфликты, и возникает это самое «недопонимание». Вместо того чтобы встать на сторону тренера, родитель вступает в распри, в ругань. Каждый стоит на своем.

Если противоречия становятся неразрешимыми, люди меняют тренера. Но тут надо помнить, что в других местах все то же самое. Абсолютно. Если тренер хороший, он будет требовать работы и исполнения его задания. Ни один хороший тренер не станет стоять в углу и говорить: «Ну ладно, если не хочешь — не работай сегодня». Если человек недорабатывает, тогда какой смысл сидеть тут и тратить время?

— К вопросу про время. Помню, когда был у вас на тренировке, вы закончили работать в 21 час. А в 9:00 снова надо быть на катке?

— Да, в 9:30. Не всегда бывают такие большие дни, конечно. Случаются и полувыходные. Но вообще у нас три группы, надо и ОФП провести, и заминку. Раздать задания. Там вообще круговорот.

Фото: © Яна Савельева

— На что остается время в таком графике?

— Да ни на что (смеется). Вообще ни на что. Приезжаю — с женой поговорили, как день прошел, легли спать. Утром проснулись — побежали по своим работам. Вот и все.

— Как супруга такой график воспринимает?

— К счастью, нормально. Она у меня психолог по образованию, помогает мне во всем. Когда люди делают одно дело, становится легче.

— Ради какой цели это все?

— У спортсменов и тренеров цели похожие. У меня — воспитать крепкого спортсмена, который выиграет Европу, мир, Олимпийские игры. И в этом контексте мне в общем-то все равно, кто это будет. Главное — чтобы моя работа приносила большой результат и отдачу.

— Но ведь основные надежды все равно наверняка связаны с Софой?

— Просто Софа пока еще подросток. Да, сейчас она делает больше, чем другие. Но у меня есть и подрастающее поколение, мальчишки хорошие. Поэтому не могу сказать, что все связано с Софой. Нет. Есть ребята, маленькая группа 2013–2014 год. Там есть три-четыре очень хороших девочек и мальчиков. Уже теперь видно, что это будут хорошие спортсмены.

Мы сейчас просто идем вперед. И Софа идет. И мы ей помогаем чем можем. А как оно будет — наверху распределят.

— В плане Софы было немного удивительно услышать, что она сомневается в себе в вопросе участия в Олимпиаде-2026. Дескать, не дотянет.

— Это детские рассуждения. Я всегда всем говорю — у человека огромный ресурс. А то, как он его использует, зависит от самого человека. Насколько он себя настраивает, настолько и сделает. Настраивает сделать четыре четверных — сделает. Настраивает закончить карьеру в 15 — ну, что ж (смеется).

Нужно ставить цели и не загадывать так далеко. Вот есть сезон — надо его отработать. Начнется следующий — будем смотреть, как выстроить работу в нем. А как в итоге получится — увидим.

СОБЫТИЕ ДНЯ